В. Милов рекомендует: Елена Иванова о политическмх технологиях.

Действительно очень интересная статья о предвыборнрй работе. Рекомендуем :Иркутский политический консультант, член «Демократического выбора» Сергей Беспалов, приехавший помочь в организации выборов объединенной демократической коалиции на базе РПР-ПАРНАС в Саратовскую областную думу, сразу попал в центр конфликта. В штабе Прохорова, где проходила встреча Беспалова с гражданскими активистами, два провокатора в масках, чтобы сорвать мероприятие, разлили нашатырный спирт. —Сергей, скажи, пожалуйста, что ты так возмущаешься, когда тебя называют политтехнологом? — Я действительно приехал из Иркутска, действительно являюсь членом «Демократического выбора», и меня действительно позвали в Саратов помочь местным ребятам провести выборы. Почему меня? Потому что я проводил много выборов у себя в регионе и не раз побеждал «Единую Россию». Без денег. И вопреки админресурсу. Дело в том, что однажды меня уволили с работы, которая мне очень нравилась, за политические убеждения. И с тех пор я полюбил увольнять некоторых людей с их выборных постов. Особенно если у них партбилет «Единой России». И у меня это получается.Почему я не политтехнолог? Потому что это поганое слово придумали единороссы из присущего им ощущения, что народ — это баран, а барана можно направить куда-то с помощью технологий. Я же придерживаюсь убеждения, что наши люди умные, их нельзя водить, как баранов. Поэтому я просто консультирую тех, кто хочет победить ЕР. А зарабатываю я малым бизнесом.— Твои коллеги по «Демвыбору», приглашая через интернет гражданских активистов на встречу с тобой, написали, что ты приехал «показать fuck «Единой России» на родине Володина». Это понты?— Занимаясь выборами, я бываю во многих городах России. Везде без исключения вижу и слышу одно и то же: «Вы не понимаете, у нас все плохо, нас задавили, у нас чудовищный админресурс, криминал, в избиркомах меняют протоколы…». Потом я выхожу на улицу и общаюсь с людьми. Например, сегодня, покупая магнит на холодильник для дочери, задал продавщице простой вопрос: «Как вы здесь живете?». И пятнадцать минут слушал ее рассказ о саратовской политике. Или на рынке бабульки, торгующие помидорами, обсуждали долг Саратовского областного правительства. Несмотря на админресурс и купленный телевизор, люди в Саратове не хотят голосовать за «Единую Россию». Значит тот, кто будет работать с людьми, победит.— Но не хотят люди на выборы идти.— Год назад я был во Владивостоке. И мне объясняли: «Сергей, ты приехал из Сибири, в Сибири живут свободные люди, а нас сломали, к нам приехал ОМОН и избил три тысячи человек; отсюда уехали 30 тысяч человек, тут просто некому протестовать». Я их убеждал-убеждал, не убедил. Через полгода эти же люди выиграли, «Единая Россия» получила худший результат в России. Во Владивостоке сейчас семь депутатов от оппозиции в заксобрании! Почему? Потому что им поверили и пришли, потому что они работали, чтобы люди пришли на выборы.Не надо преувеличивать помощь политконсультантов. Наша работа состоит в том, чтобы объяснить кандидатам и сотрудникам предвыборного штаба, что в течение сорока-шестидесяти дней до выборов надо работать, а не метаться. Политтехнологи действуют иначе: дайте нам денег, мы сделаем что-то непонятное, у вас будет результат.— Все-таки мы привыкли считать, что наша область —исключительный случай. Мы родина Володина, наш админресурс чуть слабее, чем в Чечне, в отдельных районах процент за ЕР достигал 94 процентов.— В Иркутской области есть районы, где результат был 95. В каждом российском регионе существует легенда, почему ничего нельзя изменить.Хочешь, чтобы я прочитал маленькую лекцию, почему некая условная оппозиция побеждает некую условную партию власти? В огромном российском обществе — 100 миллионов избирателей. Причем есть специфика, о которой почему-то все забывают: каждые четыре года список людей, которые физически доходят до избирательной урны, изменяется на 15 процентов. Часть избирателей умирает, появляются новые. То есть каждые четыре года появляются новые избиратели, которые не голосовали в предыдущем цикле и на которых в чистом виде вся предыдущая политическая система и предвыборная риторика не действует.С 99-го года (когда к власти пришел Путин) по 2007-й появилось 30 процентов избирателей, которые каждый раз по-новому смотрели на выборный цикл. До 2007-го года они поддерживали Путина (пока люди богатеют, они поддерживают правящую партию). Последние пять лет зарплата в стране не растет, а благодаря инфляции де-факто уменьшается. С 2007-го года по сегодняшний день появились новые 15 процентов, которые за Путина не голосовали. И если предыдущих людей ЕР может удержать традиционными способами (например, кто-то голосует за нее по привычке), то новых надо убеждать. Если ты этого не делаешь, от тебя уходят и старые. А с убеждением у ЕР очень плохо.Во всех крупных областных центрах России начинаются массовые проигрыши ЕдРа. Ярославль, Иркутск, Владивосток, Бердск, Тольятти и так далее. Не потому, что оппозиция сильная. Нет у нас сильной оппозиции, ни правой, ни левой. Но сами люди меняются, меняются их запросы. В Саратове люди говорят о политике. Это значит, что, если появится хотя бы один политик, который не будет трусить, он наберет голоса. Помнишь в «Брате-2»: «В Америке все понарошку, кроме денег»? Так вот в политике все понарошку, кроме власти. Поэтому когда говорят о дорогах, ЖКХ — это все понарошку, а когда говорят: «Мы будем властью», — это уже серьезно. Я таких людей, как мне кажется, в Саратове увидел.— Как и других. Тех, например, что пытались травануть оппозиционеров нашатырным спиртом.— Я подобное видел везде. Меня это жутко радует. Это значит, что те люди, которые «заказывают» оппозиционеров, действуют по одному шаблону. Они думают, что имеют неограниченные ресурсы и что, пользуясь этими ресурсами, всех убедят. А потому часть ресурсов спокойно тратят на то, чтобы мешать оппозиционерам жить. Грубо говоря, что произошло? Два-три дня с момента объявления о моей встрече с активистами люди сидели и думали: что бы такого сделать? Придумали схему, отвлекли ресурсы…— Ну что это за ресурсы – два придурка в масках с бутылкой нашатырного спирта?— Мне почему-то кажется, что над тем, чтобы запустить двух придурков, думали взрослые дяди. Не забывай еще о том, что кандидат от «Демвыбора» Михаил Акимов, указав в биографии местом работы торговую сеть «Апельсин», подвел эту сеть под проверки буквально за один день. То есть один день был потрачен на то, чтобы загнобить бывшего работодателя Акимова, а не на агитацию. О чем это все говорит? Из предвыборной кампании товарищи отдали три дня не работе с избирателями, а организациидавления на оппозиционеров. И, в частности, на Беспалова, которого здесь никто не знает, и он ни на чье мнение не влияет. То есть на встречу со мной пришли 8 человек, а в результате акции с нашатырем о нашем мероприятии узнали несколько тысяч. Мне почему-то кажется, что эти несколько тысяч будут симпатизировать оппозиции, а не ЕдРу.— А вот политтехнолог Дмитрий Олейник в комментарии, по сути, сказал, что нашатырь разлил ты. Кстати, в этот же день кандидату от «Справедливой России» под дверь наложили дерьма. Это тоже ты?— Мне, конечно, охота сказать, что это я провез полтора литра нашатыря в самолете мимо служб безопасности, да еще и под дверь кому-то наложил, но этого уж слишком много даже для меня. А вашему политтехнологу я бы сказал: «Уважаемый господин, у вас так называемое туннельное мышление, Вы, вероятно, искренне думаете, что на всё, что делают люди, есть в первую очередь веская материальная причина или потребность в общественном признании».Мне в Саратове общественное признание на хрен не нужно. Я сюда приехал, чтобы проконсультировать, что нужно делать и чего не нужно. Мне абсолютно нет резона гадить кому-то под дверью. Для этого есть «Молодая гвардия» «Единой России» и прочие хунвейбинские организации, которые занимаются такими приколами. Но главное, чего не понимает наш политтехнолог, что двум миллионам саратовских избирателей абсолютно фиолетово, кто там кому нагадил или где-то что-то разлил. Эти попытки нагадить идут из убеждений, что вот мы сделаем человеку плохо, и он отступится.— Так это была страшилка?— Я думаю, это просто кто-то наложил в штаны. А нашатырный спирт —это хулиганство, причем общественно-опасным способом. Если бы среди нас находился астматик, госпитализация была бы точно. Рано или поздно кто-то нарвется. А еще это тупость. Потому что человек, сняв маску, пробежал мимо двух видеокамер. И что-то мне подсказывает: очень скоро мы эту запись увидим на YouTube.Я нашей иркутской «Единой России» говорю: «Вы можете к нам относиться как угодно, но когда-нибудь у кого-то сорвет крышу, и он начнет точно так же относиться к вам. Радуйтесь, если вам просто нагадят под дверь. А вдруг на вас затаил обиду какой-нибудь нацбол, который по вашей милости отсидел в тюрьме?». Меня в свое время тоже пытались посадить, кстати. Так вот —мэрства даме, которая хотела это сделать, не видать никогда. Я этого точно не допущу.—«Единая Россия», по твоему мнению, не умеет агитировать, а ты умеешь?— На самом деле, никто не может научить местных людей агитировать. Нет технологий агитации.— Сейчас мы позовем сюда нескольких политтехнологов, которые назовут тебе их с лёту.— Есть люди, которые продают свое искусство, называя его технологией. И есть придурки, которые за это платят. И в партии власти, и в оппозиции. У меня есть знакомый, который зарабатывает полмиллиона в месяц, разводя лохов. Проигрывает выборы, но люди идут к нему в надежде на чудо-технологии. По какой технологии, например, во Владивостоке выиграл двадцатидевятилетний аспирант у самого крутого местного предпринимателя? Ходил пешком по людям и убедил, что он более достойный. У него денег было 100 тысяч, которые обком КПРФ положил ему на счет. А его соперник потратил два миллиона долларов.— Так ты научил оппозицию убеждать?— Я рассказал о такой простой вещи, как политическая воля. Не надо говорить о том, что небо синее, трава зеленая, а общество несправедливое, нужно уметь в конкретной ситуации общественного конфликта занять такую позицию, что люди разделятся, и на вашей стороне окажется большинство. Как только вы учитесь это делать, вы становитесь политиком, и никакой консультант вам на фиг не нужен. Я надеюсь, местные ребята с моей помощью сами определят, как проявить политическую волю. — Кого ты все-таки привел к выборам?— Все начиналось в 2007-м году. Мы в городе Бодайбо Иркутской области (это центр золотодобычи) избирали мэра. Мой друг, предприниматель Евгений Юмашев практически без денег пошел против действующего мэра-единоросса, которому демонстративно дали денег все старательские артели. Мэр в результате проиграл нам со счетом 82 процента на 18.— Вы делали что-то невероятное?— Просто 16 часов в день работали при морозе минус 40.— А кандидаты от партии власти?— А у них был телевизор. Они считали, что этого достаточно. Потом мы избрали в Иркутске мэра Кондрашова. Через месяц и за месяц в Братске с населением 250 тысяч избрали мэра Серова, на кампанию было меньше миллиона рублей. Недавно в Усольском районе победили мэра-единоросса со счетом 70 к 30. В ближайшее время, надеюсь, зачистим от единороссов Ангарск — второй крупнейший город нашей области. Саратов, надеюсь, коллеги тоже зачистят.—Кондрашов, получив пост мэра, ушел в ЕР.— Ему предложили посидеть в тюрьме, если не сменит партбилет. Он в тюрьму не захотел.— А на стадии предвыборной кампании отчего не предложили? — Не верили в его победу. Представитель штаба «Единой России», комментируя агитацию Кондрашова, на диктофон сказал: «Да что там могут сделать эти три долбо*ба из штаба Кондрашова?» (имелись в виду я и еще два человека, работавших в штабе, больше людей не было). Эту фразу я записал в свой «золотой фонд».— Ну и что в итоге люди получили? Нового единоросса?— Конечно, переход в ЕР вызвал дикое раздражение. Но Кондрашов сменил всю городскую политическую элиту. И если раньше представители оппозиции не могли войти в городскую администрацию, то теперь реально идет продвижение общественных инициатив. Сменилась повестка дня. Предыдущий мэр раздавал землю под точечную застройку, сейчас эпоха точечной застройки закончилась. Начал меняться бюджет. Предыдущий был расписан между очень узкой группой лиц. Тендеры, аукционы либо не проводились, либо создавались схемы, по которым деньги все равно получали нужные люди. Эта система сломана процентов на 90. Малый бизнес неожиданно понял, что государство у него покупает услуги. Появилась возможность работать с властью, никому не откатывая.Потому что Кондрашов понимает, что после его перехода в ЕдРо, если еще и послать подальше тех людей, которые за него голосовали, на следующих выборах его вынесут далеко и надолго.Если вернуться к Саратову, то здесь пока никто не предполагает, ради чего имеет смысл голосовать за оппозицию. Не понимает, что победа любой оппозиции приведет к тому, что в политической системе сдвинется 40-50 постов. Это новые отношения между людьми, это новая повестка дня. Это шанс на работу, в конце концов. Так произошло во Владивостоке. Там КПРФ не получила большинства, но сказать, что коммунистов никто не видит и не слышит, теперь нельзя. По одной причине: их слишком много.Еще раз повторю: за 15 лет, в течение которых один клан правил Саратовской областью, выросло 45 процентов избирателей, которые либо никогда не голосовали за этот клан, либо уже не видят никакой причины продолжать за него голосовать. Надо быть полным идиотом, чтобы этим не воспользоваться.— Почему люди должны проголосовать, к примеру, за объединенную демкоалицию под флагом РПР-Парнас?— Общество построено по принципу звериной стаи. Альфа-самца не выбирают, он сам приходит и берет власть. Побеждаешь не тогда, когда снимают админресурс, а когда говоришь себе, что хрен ты отступишься. Если такой запал есть, люди это чувствуют.Аркадий Евстафьев, например, такое впечатление на меня произвел. К лидеру партии Николаю Рыжкову тоже отношусь с уважением. Местные ребята, с кем я общался, —Алексей Лукьянов, Антон Наумлюк, Михаил Акимов — тоже впечатляют. Правда, у них опыта нет. Все участвуют в выборах первый раз. Но и это не страшно. Люди думают, что общественные процессы можно заморозить. Это бред.Еще пять лет назад умные социологи говорили: власть может расшириться до такого предела, что для того, чтобы удержаться, ей нужно не просто фальсифицировать выборы, а фальсифицировать в полном объеме. И тогда либо вы окончательно смиритесь, либо эта система рухнет. То есть мы находимся в середине между так называемой средней фальсификацией и тем, чтобы рухнуть. И я видел, что во многих местах обычные люди побеждают эту костную систему нокаутом. Почему в Иркутске победили? Потому что разрыв в пользу кандидата от оппозиции был в 50 тысяч голосов. А подделать 50 тысяч голосов на 217 участках нереально. Люди в комиссиях отказались столько фальсифицировать. Люди хотят личностей во власти, а не моральных уродов, которые гнобят старушку на дачном участке.— Своим иркутским единороссам ты сказал, что думаешь. Есть что сказать нашему Вячеславу Володину, который, по слухам, все предвыборные технологии отрабатывает на территории Саратовской области?— Уважаемый Вячеслав Викторович, если вдруг вы загнобите любую оппозицию в любой точке страны, то, возможно, оппозиционеры убегут из страны. И вам их никогда и ниоткуда не выдадут. Но когда эти люди придут к власти, вас им выдадут из любой страны мира. Задумайтесь об этом, пожалуйста.