А. Бабушкин: «Мы не занимаемся выборами» или как я стал «самозванцем» (о печальном опыте Общественного штаба по выборам Мэра г. Москвы).

Дело было так. Дня за три до выборов 8 сентября я имел неосторожность дать моему коллеге по региональному совету Московского «Яблока» Михаилу Петрову согласие отправиться в Общественный штаб по наблюдению за выборами мэра Москвы в качестве представителя кандидата в мэры Москвы Сергея Митрохина . С некоторым трудом нахожу этот штаб, обосновавшийся в каком – то элитном клубе около фабрики «Красный Октябрь», сообщаю о своем прибытии Алексею Венедиктову – начальнику штаба и главному редактору «Эха Москвы», пытаюсь понять, что происходит в штабе и включиться в его работу.Вдалеке от народа. Первое, что меня удивляет: отсутствие в штабе телефонов, на который со своими жалобами могли бы позвонить наблюдатели, избиратели и представители СМИ. Правда звонки поступают. Но только на мобильные телефоны членов штаба, скорее всего не известные 100 % избирателей и 90 % наблюдателей. После этого члены штаба выводят на экран изображения с камер участка – нарушителя (всего можно увидеть картинки с 2 камер – нацеленной на столы и нацеленной на урны), просматривают запись или смотрят за тем, что там происходит. При мне (то есть с 15.00 до 20.00) поступают в основном малозначительные жалобы: то какая – то занавеска мешает обзору камер, то член УИК что – то вписывает в какую – то книгу (проверяют, выясняется, что никакого криминала – член УИК отмечает избирателей, проголосовавших на дому). Из примерно 25 жалоб, поступивших в моем присутствии, по настоящему значительными являлись две. С одного участка то ли удалили, то ли вынудили уйти наблюдателя. А на втором участке, распложенном в психбольнице, наблюдателей не пустили с выносной урной по палатам, в которой затем оказалось 300 бюллетеней: мол запрещено законом о психиатрической помощи. Консультирую членов штаба о содержании Закона РФ «О психиатрической помощи…». Надо сказать, что члены штаба активно прореагировали на оба сигнала. Поэтому первый час работа штаба мне очень даже понравилась. «Наконец-то, - думаю я, - настали в Москве счастливые времена, когда нет на выборах глобальных нарушений, а есть мелкие глупости и недочёты». Однако захожу в Интернет и узнаю. Оказывается в Общественный штаб поступило всего около 70 жалоб. А в это же времся Ассоциацию «Голос» поступило уже 300 жалоб. Подхожу к г-ну Венедиктову и сообщаю о том, что из некоторых участков поступает информация: у зданий школ избирателей встречают непонятные люди, которые что – то им втолковывают. Спрашиваю, нельзя ли посмотреть записи с камер, установленных при входах на участки. Г-н Венедиктов отвечает, что нельзя, изображение с данных камер поступает только в ГУВД, и запросить запись можно только зная номера участков…«Мы не занимаемся выборами». Г-н Венедиктов куда – то уезжает, откуда – то возвращается и журналисты устремляются на брифинг. Во время брифинга после журналистов свой наивный вопрос г-ну Венедиктову решил задать и я. А вопрос у меня был такой: не планирует ли штаб изучить влияние на итоги голосования такого грустного факта: директора многих школ находятся в зависимом положении от московских властей, так как контракт с ними заключен лишь на 1 год или они вообще являются лишь «и.о. директора», при чем впервые в московской истории подобный статус директоров накануне выборов носит массовый характер. Более того, в СМИ просочилась информация о том, что при плохих результатах выборов их не утвердят в заветной должности. Из ответа г-на Венедиктова узнаю, что он, оказывается, против любой дискриминации, в том числе и по профессиональному признаку, а мои фантазии, - к сожалению для г-на Венедиктова, не эротические, - не имеют никакого отношения к выборам и к реальности. Пока я пытаюсь безуспешно пытаюсь осознать, как во время выборов можно испытывать эротические фантазии, г-н Венедиктов переходит к другим вопросам. Слушая сего неиссякаемого оратора, начинаю понимать, что чиновники, дающие миллионам гражданам отписки, жонглирующие словами так, что те утрачивают свой первоначальный смысл, - на фоне А.А. Венедиктова далеко не худший вариант. Представляю себе, что Генпрокурором назначат Алексея Алексеевича и чуть было не теряю сознание от ужаса. Но может быть, г-н Венедиктов меня просто плохо понял? – думаю я. Ловлю в коридоре г-на Венедиктова и пытаюсь объяснить ему, как зависимость директоров школ от мэрии (а у них, между прочим, стараниями С.С. Собянина зарплаты стали хорошо за 80 тысяч) может повлиять на итоги выборов, так как 90 % УИК находятся в школах. С нарастающим раздражением в голосе г-н Венедиктов в присутствии двух молодых журналистов ставит зарвавшегося меня на место и сообщает, что штаб занимается не контролем за выборами, а контролем за голосованием. Грешным делом перечитываю название штаба: вроде бы он должен контролировать выборы. Включаю запись с высказываниями маэстро: нет, я не ошибся, штаб занимается контролем за голосованием, а не контролем за выборами.«Я запрещаю работать с Бабушкиным!» Тут бы мне уняться, осознав свою ненужность перед Гениальным Творением Г-на Венедиктова под названием «Общественный Штаб», да скромно удалиться. Но в это время на моё несчастье мне звонит коллега и сообщает о грубых нарушениях на одном из участков. Каюсь, что и об этом я сообщил г-ну Венедиктову, но он молчит, как народный заседатель в 1937 году. Спрашиваю его, будет ли он проверять эту информацию. «Нет, не буду, - отвечает он мне, мы проверяем информацию с другого участка». На том участке, что проверяет штаб, бюллетени из переносных урн бросили в большую урну, и весь штаб минут 20 увлечено просматривает этот сюжет. «Процедурное нарушение!» - облегченно вздыхает штаб и переходит к какой – то новой жалобе. Минут через 20 напоминаю о своей просьбе, проверить участок, про который мне звонили. «Вы мешаете работать штабу! – вспыхивает г-н Венедиктов, переходя на тон, которым со мной, рядовым Советской Армии, последний раз в 1984 году разговаривал пьяный сержант. – Вы самозванец, так как членом штаба от Митрохина является Михалева». Я и Михаил Петров пытаемся объяснить г-ну Венедиктову, что я замени Михалеву, и об этом в штабе даже есть письмо, но г-н Венедиктов демонстративно нас не слышит. Выхожу из зала, чтобы связаться с теми, кто находится на проблемном участке. Они подтверждают многочисленные и существенные нарушения. Когда я возвращаюсь в зал, выясняется, что Общественный штаб, как только я вышел, сразу же связался с председателем названной мною комиссии, который сообщил, что конфликт был, но сейчас на участке все просто замечательно, журналиста, о котором шла речь, с участка никто не удалил. «Вы нас обманули!» - от яростного крика подпрыгиваю на месте: это г-н Венедиктов снова вспомнил о моем недостойном существовании. «Я получил информацию и просил ее проверить!» - слабо пытаюсь защититься я. «Я запрещаю работать с Бабушкиным! – не оставляет мне шанса на реабилитацию г-н Венедиктов. – В то время, как мы работаем, Вы болтаете и всем здесь мешаете». «Может быть, если у Вас отключат свет, тоже я буду виноват?» - спрашиваю я. «Так Вы собираетесь отключить нам свет?» - тон г-на Венедиктова намекает мне, что лет 60 назад при таком поведении простым расстрелом я бы не отделался. Может быть г-н Венедиктов переутомился? – думаю я, на всякий случай отходя от него подальше. Но нет, с теми, кто не лезет, куда не надо, г-н Венедиктов спокоен и вменяем. А Владимиру Михайловичу Платонову, когда тот решил покинуть Общественный и вовсе сладко улыбается, провожая его на выходе и зала.Мэр 17 % москвичей. Уже вернувшись на работу узнал из Интернета, что г-н Венедиктов назвал невероятно низкую явку на выборы мэра г. Москвы, «политическим поражением системы». Так, если на выборы явилось 33 % москвичей (хотя мне и непонятно, откуда взялось 33 %, если на 18.00 за 2 часа до закрытия участков было только 26 % и никакого ажиотажа на участках после 18.00 камеры не показали), а за Собянина С.С. проголосовало 51, 4 %, то значит, за Собянина прогосовало лишь 17 % от числа избирателей. А, если Вы вспомните, что 4 % опрошенных москвичей заявили, что «видели» выступление Собянина в дебатах и это выступление им «понравилось», то получается, что во вменяемом состоянии на момент голосования было только 13 % избирателей Сергея Семеновича. Могут ли 13 % решать судьбу остальных 87 %. Получается, что могут, если 2/3 москвичей не явились на выборы. Наверное эти 2/3 знали о том, что именно А.А. Венедиктов является руководителем Общественного штаба и в отличие от меня не строили никаких иллюзий о том, на какие подвиги решится штаб под таким руководством.Выводы. Я отношусь к числу людей, которым всегда приятно думать о других людей хорошо. Но из всей этой истории я сделал для себя 2 важных вывода. Во 1-х, 8 сентября 2013 года видный российский журналист и порядочный человек Алексей Венедиктов для меня умер. Правда «Эхо…» врало и раньше, например, заявляя о том, что 6 сентября вечером никаких встреч у Митрохина не будет, хотя им уже было направлено сообщение о том , что в 22.00 6 сентября Митрохин проведет встречу около м. Отрадное. Если не будет второго тура (а я за второй тур, как способ легитимизации власти), то Собянин на многие годы станет мэром моего города. Мне хотелось бы в этом случае, чтобы мэр, избранный меньшинством в день, когда огромное число избирателей просто физически отсутствовали в городе, воевавший то с малым бизнесом, то с несчастными мигрантам, то с кем – то еще, смог по –настоящему стать мэром большинства москвичей.Оригинал